«Пока».

— Что тебе нужно? — с трудом выдавила она.

— То, что я отдал тебе много лет назад.

Алла Дмитриевна заставила себя приподнять брови в притворном удивлении.

— Отдал? Но ты, кажется, забрал у меня что-то. У меня ничего твоего нет, Виктор.

— Неужели, глупая женщина, ты думала, что я отдал тебе самое ценное и забыл об этом?

— Разве он тебе нужен? После стольких лет, после того как он вырос и стал самостоятельным мужчиной? Как ты хочешь его забрать? Закатать в ковёр? Твоему сыну уже за тридцать лет, и он сам решает, где и с кем ему быть. Максим не дурак…

— И я прекрасно об этом знаю, — глаза мужчины не мигая следили за выражением лица Аллы Дмитриевны. — Знаю, что он закончил финансово-экономический факультет в университете. Ты же не рассказывала ему обо мне и его матери?

Женщина сглотнула, отрицательно покачала головой.

— Боже мой, нет. Конечно, нет!

— Ну а теперь пора сказать моему мальчику правду. Не бойся, Алла, ничего плохого я ему не сделаю. Ему, наоборот, будет хорошо.

Женщина молчала, лицо ее кривилось от сдерживаемых слез.

— Как я ему скажу, Виктор? Скажу, что ты убил его настоящую мать, а я ему...

— Все эти подробности ты можешь опустить. Мальчику совсем не обязательно знать, что его настоящая мать была шлюхой, — глаза мужчины прищурились. — Зря я повелся на неё, ты была бы лучшей партией... — Алла Дмитриевна не смогла сдержать крупной дрожи, пронзившей ее с головы до ног. — Ты и Лора так похожи. Зря отпустил тебя тогда. Но... что сделано, то сделано. Короче, — голос Виктора вновь приобрёл стальной оттенок, — мне нужен Максим. Подготовь его в течение недели.

— К чему, Виктор? — жалобно простонала женщина.

— Он мне нужен для бизнеса. И ничего больше, дурочка. Нужны его знания.

Алла Дмитриевна вздохнула с облегчением. Бизнес, ну конечно! У Виктора всегда дела были на первом месте, иначе он не был бы сейчас таким богатым. Его имя часто упоминали в телевизионных передачах, но едва заслышав его, Алла Дмитриевна переключала на другой канал. Ненавистное имя, ненавистный человек, лишивший ее сестры. Ждал, как паук, затаившийся в паутине, когда Максимка вырастет. Смотрел, раздумывал, будет ли у парня деловая хватка. А за все эти годы даже копейки не дал ни на одежду, ни на игрушки, ни на еду. Сволочь! Да и не нужно им было ничего от этого извращенца. Только чтобы забыл. Навсегда. Но нет, выполз, гад, словно ядовитое щупальце спрута.

— Что молчишь? Я ведь не предлагаю тебе ничего. Я приказываю.

— Я... поговорю с ним. Он сам решит.

— Сам решит, — с издевкой передразнил женщину Виктор. — Решит не так как мне надо, тебе будет хуже. И ему соответственно, глупая мышь!

Перегородка между ними поднялась. Охранники Виктора вновь заняли места, и машина тронулась с места.

Максим заметно нервничал, время от времени бросая взгляд на настенные часы. Хотел поделиться радостными новостями — он нашёл подходящее офисное здание для своего предприятия и уже даже начал набирать персонал. Специально купил бутылку маминого любимого вина «Молоко любимой женщины», чтобы посидеть за ужином и отметить почин. Мама в самый последний момент спохватилась, что ей не хватает каких-то ингредиентов для плова, и побежала в «Пятерочку» купить недостающее. И вот уже прошло почти два часа, а ее все не было. Макс пытался ей позвонить, но она как всегда оставила телефон дома.

Не выдержав, молодой человек схватил ключи и выбежал из квартиры. Лифт долго не ехал, и Максим уже собирался спуститься пешком, когда двери, наконец, открылись.

— Мама? — Она стояла, прислонившись спиной к стенке, лицо серое, глаза безжизненные. Макс бросился к ней, схватил за руки — такие холодные, заглянул в лицо. — Да что с тобой? — потянул мать из лифта. Заметив сумку, набитую продуктами, подхватил другой рукой. Буквально затащил мать в квартиру, всмотрелся в лицо.

— Что? Что случилось?

Женщина вдруг осела на пол, закрыла лицо руками, ее плечи затряслись. Максим бросился в кухню, налил стакан воды. Пока она пила, ее зубы стучали о край стакана.

— Ну все, — молодой человек подхватил ее и отнёс на диван. — Успокаивайся. Ты дома, со мной.

Он осматривал ее — может, кто ударил его маму? Но нет. Тогда что происходит?

— Максимка, Максимочка, — она обхватила сына обеими руками за шею, прижалась к нему. — Господи...

— Ну, мам, кто-то умер? Говори же...

Схватив со стола салфетку, утёр слезы с лица женщины.

— Нам надо поговорить, сынок.

— Н-да... надо, — он никак не мог понять, что такого ужасного может рассказать ему его мать.

Марина высыпала таблетки в ладонь и некоторое время глядела на них, перед тем как проглотить. Совсем скоро ей будет спокойно. Достала из-под кровати полупустую бутылку рома. Нет, ром она не любила, но это все, что она смогла найти в серванте. Наверное, не стоило запивать лекарство спиртным, но ей нравился двойной эффект от алкоголя и таблеток.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подошла к широкому окну и распахнула тяжёлые шторы. Солнечный свет ворвался, с жадностью заполняя комнату. Надо же, а она была уверена, что сейчас поздний вечер. Сев на широкий подоконник, она приоткрыла окно. Сейчас она ещё различала запахи и звуки, а меньше чем через полчаса погрузится в благодатный кокон безразличия. Может, успеет до прихода Виктора. Что-то давно его не было видно. А вдруг... остро мелькнула мысль, что вдруг с ним что-то случилось, и он в больнице или... или умер... Нет, такого с ним не произойдёт. Марина бросила взгляд на опустевшую бутылку.

Надо выбросить, пока не поздно. Муж ненавидел, когда она пила, не переносил даже лёгкий запах перегара. Наказывал ее своей странной любовью.

Марина усмехнулась. Ничего, долгожданное действие таблеток уже началось.

Последняя отчетливая мысль о том, что к ужину ожидаются гости, заставила ее улыбнуться. Пусть это будет господин Морин с супругой. Он был неплох в постели и обращался с Мариной нежно, словно она была девственницей.

В дверь постучали, и женщина, соскочив с подоконника, бросилась прятать бутылку.

— Войдите.

Горничная. Окинув цепким взглядом комнату, она втянула носом воздух. Хорошо, что окно открыто, а не то старая кошёлка обязательно учуяла бы запах спиртного. Проклятая доносчица!

— Госпожу велели одеть и причесать.

Марина фыркнула.

— Пожалуйста, начинайте.

Прошла к пуфику перед зеркалом и села в ожидании.

— Вам неплохо бы принять душ.

Ну да, волосы свалялись, под глазами размазанная тушь, не смытая вчера.

— Несите меня.

— Хорошо, я только сообщу Виктору Игнатьевичу, — горничная потянулась за телефоном в карман.

— Нет. Ладно, я приму душ, — Марина быстро вскочила, едва не потеряв равновесие. Увидела довольную ухмылку на тонких губах женщины. Теперь ей точно не отвертеться.

В этом доме Марина чувствовала себя словно в клетке. За каждым шагом следили и, чуть что, докладывали супругу. А он применял к ней самые изощренные меры наказания.

Зайдя в душевую кабину, долго крутила краны, не в силах сообразить, в какую сторону — таблетки подействовали. Наконец, вода полилась. Душ немного освежил, и, выйдя из кабины, Марина достала из баночки ещё пару таблеток. Все теперь должно быть хорошо.

Этой ночью я долго не могла заснуть. Проворочавшись два часа без сна, села на кровати. Душно. Даже открытое окно не помогало. Набросив шёлковый халатик, вышла на балкон. В просвете между домами собрались тяжёлые тучи, и редкие оранжевые всполохи то и дело резали темноту неба. Собиралась гроза. Воздух наэлектризовался в предвестии дождя.

Всегда любила такую погоду — резкие ливни стеной, рокот грома так, чтобы стены дрожали. Не те промозглые затяжные дожди, от которых земля разбухает, словно дрожжевое тесто.